История про одного мотылька, который был вышит шелковыми нитками на картине с ромашками. Все восхищались картиной и ромашками, говорили, что они как живые, а мотылька никто не замечал.
У мотылька были матовые тонкие крылышки. Он сидел на белом блестящем лепестке ромашки. Желтая веселая серединка цветка подсвечивала матовые крылышки. Вокруг было еще много ромашек и травы, густой, зеленой-зеленой. Еще было небо. Голубое, просторное, прогретое солнцем. Крохотный мотылек с матовыми крылышками был почти незаметен среди этого веселого лета.
Вот такая картина висела на стене напротив окна. Картина. Только не нарисованная. Ромашки, трава, небо и даже крошечный мотылек с матовыми крылышками — все-все было вышито по шелку тонкими цветными шелковыми нитками.
Давно — двести лет назад. Ну, если не двести, то сто точно. Эту картину вышивала бабушка бабушки той девочки, что жила сейчас в комнате с шелковой картиной. Когда девочкина прапрабабушка вышивала веселую картину с ромашками, она сама была молодой и веселой. Поэтому картина и получилась такой яркой, солнечной.
Закончила молодая прапрабабушка вышивать. Остался у нее совсем маленький моточек белого шелка. Белого, но не блестящего, а чуть матового. Выбросить его? Зачем же? Раз, два, три стежка, и на одной ромашке появился матовый мотылек. Его почти не видно. Ведь кругом такие красивые ромашки, такая яркая густая перепутанная трава, такое небо голубое-голубое. И среди всего этого — маленький мотылек.
А знаешь, сколько с тех пор хозяев было у картины? Сколько комнат она украшала? Сколько людей любовались ею? Каждый восхищался:
— Ах, какая прелесть! Ромашки будто трепещут под ветерком.
— Ах, какое чудо! Трава — как настоящая. Шелестит, кажется.
— Ах, какое небо! Просто чувствуешь его тепло.
Вот так говорили разные люди. И каждый обязательно добавлял, что шелковая картина кажется почти живой. Почему-то…
Все любовались ромашками в густой траве и голубым небом, но никто ни разу не обратил внимания на маленького матового мотылька. Что же удивительного? Крошечные крылышки были просто незаметны на фоне ярких летних красок. Но мотылек не обижался и не расстраивался. Он сидел на прекрасной ромашке и радовался, когда о шелковой картине говорили что-нибудь хорошее.
Так было все двести или сто лет. А вчера или позавчера — не знаю точно — случилась вот такая история.
В открытое окно влетела бабочка. Чудесная бабочка! Удивительно красивая: огромные золотисто-оранжевые крылышки, с шоколадной каемочкой и голубыми крапинками.
Когда шелковый мотылек увидел прекрасную бабочку, ему больше всего на свете захотелось заговорить с ней. Это было совсем нетрудно. Прекрасная бабочка была вовсе не воображалой, а очень даже общительной.
Она подлетела к шелковой картине, похлопала золотистыми крылышками и сказала:
— Какие прекрасные у вас ромашки, милый мотылек!
— Да, да! Они всем нравятся. Я рад, что вам тоже.
— Но знаете ли… — бабочка заморгала крылышками, — знаете ли… Вы только не подумайте, что я хвалюсь! В моем саду тоже есть очень красивые цветы: красные, желтые, лиловые, оранжевые… Не хотите ли посмотреть?..
— Я бы с удовольствием. Но можно ли мне покинуть мою ромашку? Ведь все давно привыкли, что я здесь.
— Ну, подумаешь — несколько часов! Никто ничего не заметит. И шелковый матовый мотылек вместе с прекрасной бабочкой полетели в сад к разноцветным цветам.
Картина осталась на месте. И все в доме было как всегда. Кто-то пришел. Посмотрел на шелковую картину и сказал как-то между прочим:
— Красивая картина. А другой человек сказал:
— Смотрите, какие ромашки! Они похожи на пуговки. Забавно, правда?
А третий сказал:
— Какое небо голубое. Оно на что-то похоже. Только забыл на что. Ах, вспомнил!!! На занавески моей соседки!
Картину хвалили: «Красиво, забавно…» Все так. Но никто не сказал, что ромашки будто трепещут на ветерке, а перепутанная зеленая трава шелестит. Никто не сказал, что картина почти живой кажется. Почему же так? Случилось что-нибудь? Двести лет, ну, в крайнем случае, сто ромашки трепетали, трава шелестела, небо теплым казалось, а теперь… Занавески соседкины… Пуговки забавные…
Обидно.
Но вот вернулся мотылек. Ему, конечно, понравились цветы прекрасной бабочки. Но он очень, просто очень торопился к своим ромашкам. Он скучал, он привык к ним. Мотылек опустился на свою ромашку, расправил матовые крылышки, замер…
И странная история получилась. Все увидели, как затрепетали ромашки, а трава, кажется, зашелестела, а небо потеплело.
Шелковая картина снова стала не просто красивой, а живой, как двести лет назад.
Кстати, матовый маленький мотылек сидел на своей чудесной ромашке так же спокойно и незаметно, как будто он ни при чем.
(Илл. Борисов А.)
